Нихрена не поняла. Не могу зайти на фейсбук. Потому что заставляют по пять раз угадывать друзей. Сволочи. Откуда я знаю как зовут эту девку в хиджабе, если у меня что-то около 100 френдов?! И чего делать?
На днях во время интервью меня спросили, какую роль в моей жизни сыграл Живой Журнал и какой свой пост я считаю лучшим. Я тогда сказала, что по сути именно благодаря ЖЖ вышли обе книги, появились читатели, появились те, кто ждет моих текстов. А по поводу лучшего поста- не знаю. Вот не знаю, ей-богу. Очень сложно оценивать свои тексты. Они же как дети - все твои.
А сегодня возила папу на концерт Олега Митяева. Ему очень хотелось, он за месяц начал говорить, как ему хочется послушать, и можно ли съездить, но это в другом городе и без машины сложно... Конечно, мы поехали.
И там эти песни про маму, про отца - такие, что комок в горле.
Только что вернулась. И как щелкнуло. Да вот же оно! Вот он - мой лучший текст. Да только ради того, чтобы его написать, стоило заводить ЖЖ. Вообще наверное много хорошего написано именно по тэгу "папа". Но это - самое лучшее.
Когда я родилась, ты сидел на дереве. Яблоки собирал. И чуть не свалился от досады и обиды, когда тебе сказали, что родилась девочка. Конечно ты ждал первенца.
Когда мне было два месяца, я начала умирать. И умирала много месяцев подряд. А ты ходил со мной, грудной, ночи напролёт по большому загородному дому, качал, пел песни, давая маме выспаться, а утром тащился в холодной, битком забитой электричке на работу в Москву. Изо дня в день, неделями. Однажды ты так устал, что заснул в электричке и забыл чертежи для диссертации. Эти чертежи ты припоминаешь мне до сих пор.
Когда мне было четыре года, ты привез мне из Ташкента настоящее узбекское платье. Яркое и переливающееся, как сочные узбекские дыни. И я была самой узбекской девочкой Москвы. Долго-долго. Ни у кого не было такой неземной красоты. Долго-долго. Это платье лежало у меня на чердаке вплоть до отъезда в Германию.
Когда мне было шесть и мама тяжело заболела, и лежала полутрупом в районной сухумской больнице, и никто не знал, чем это кончится, мы с тобой оказались отрезанными от "большой земли" перед первым сентября..В Сухуми. В конце курортного сезона. И ты оставил меня на совершенно чужих людей, и бегал по городу в поисках билетов на самолёт, и переплачивал, и искал варианты улететь. И мы с тобой улетели, и я попала в школу первого сентября - вопреки всему! А маму потом привезли поездом, в СВ. Но это другая история.
Когда мне было восемь, ты смог устроить меня в английскую спецшколу. Одному богу известно, чего тебе это стоило. Школа не подходила нам по микрорайону, вы с мамой не были дипломатами, внешторговцами и всевозможными "членами". Мы не подходили для этой школы никак. Но ты смог. Ты доставал какие-то подписные макулатурные издания для директора школы, ты возил на старенькой "копейке" завуча и ее дачный скарб с севера Москвы на юг, и ты устроил меня туда. И все, что произошло со мной потом, правильный старт - это оттуда, из той школы. А значит - благодаря тебе.
Когда мне было пятнадцать, ты впервые уехал работать на Кубу. И привез нам с братом оттуда невероятные какие-то подарки -настоящие джинсы обоим, двухкассетный магнитофон, еще какой-то магнитофончик брату, какую-то удивительную косметику мне. И я пошла учить испанский язык, в то время, когда все учили немецкий и английский. Потому что хотела быть как папа.
Спустя пятнадцать лет на Кубе, в богом забытом Сьенфуэгосе, я нашла кубинских мужиков, рабочих, которые помнили тебя! Помнили русского инженера из Москвы! Спустя пятнадцать лет!
Когда мне было шестнадцать и мы должны были ехать по школьному обмену в Америку, выяснилось, что никак не достать билетов на самолёт. Никак и никому. Невозможно. А лететь нам нужно было аж в Даллас. И ты задействовал все связи и нашел эти чертовы билеты. На 15 человек! Через Ньюфаундленд, через Шеннон - до Вашингтона. Где Даллас, а где Вашингтон! Но нашёл же. И мы улетели.
Когда я решила поступать в МГУ, ты был единственным, кто не отговаривал меня. Все остальные говорили, что это невозможно, потому что невозможно никогда. Я не поступлю. А блата не было и нет. А ты разрешил мне попробовать. Не имея никаких связей и прекрасно зная, что провались я, - и все . Год - коту под хвост. Но я поступила.
Когда я на втором курсе в первый раз выскочила замуж - от обиды, из-за Лёвки, а может просто по молодости да глупости , ты не осуждал меня. "Пусть ребенок сам делает свои ошибки". И я делала. Было больно, я падала и расшибалась в кровь, но всегда знала, что меня есть кому поддержать.
Когда я занялась журналистикой, ты очень гордился. Очень. И когда попала в одну очень модную газету - тоже был горд как никогда. А потом в газете случилась беда. Большая беда. И ты настоял, чтобы я немедленно ушла и бросила к едрене фене эту журналистику в стране, где все так страшно.
Я конечно же ничего не бросила, хотя из той газеты ушла. Но продолжала шляться по подвалам, чердакам, встречаться не пойми с кем, и ездить в нехорошие места. Только тебе уже об этом не говорила, чтоб не волновать. А тебе показывала только "правильные" материалы - о моде, туризме, образовании. Ты аккуратно все вырезал и собирал в папочку. У меня этого архива нет. У тебя -есть.
Когда мы в стылые, голодные девяностые вынуждены были торговать на рынке, ты и тут не растерялся. Ты, человек с известным именем, единственный специалист в Союзе такого уровня в своей области, стоял на морозе с утра до вечера с обувными коробками. И мама с тобой. И я конечно же. И даже здесь ты не терял достоинства. Ты построил целую обувную империю. Потом...Ладно, про "потом" - в другой раз.
Когда мы переехали в Германию, тебе было тяжело. Без языка, без связей, не в том возрасте, когда можно начинать что-то новое. Но и тут ты нашел себя и работал на непростой, физической работе лет восемь.
Пока мы с братом долго и трудно становились на ноги, учились, открывали свои бизнесы, ты всегда был рядом. Ты до сих пор не очень понимаешь, чем именно мы занимаемся, и очень боишься всевозможных финансовых бумаг. И вообще всяческих ошибок боишься.
Но каждый раз, когда я улетаю в Лондон, ты интересуешься, как я доберусь до дома, кто меня встретит и не заблужусь ли я. Переживаешь, как я вернусь назад в Германию. Очень волнуешься, когда я лечу одна вечерним рейсом. Обязательно просишь отзванивать несколько раз. А я летаю по этому маршруту последние лет восемь раз в полтора- два месяца месяца. Но родителям всегда страшно.
Ты вырастил моего старшего сына и сейчас помогаешь мне с младшим. Ты "перехватываешь" его, когда мне нужно бежать, ты сидишь вечерами, ты гуляешь с ним. Не один конечно же, с мамой. Но сейчас речь о тебе.
Пап, я знаю, ты любишь читать мои "опусы". Да-да, то что я пишу, ты называешь опусами. Сам ты конечно же не откроешь этот журнал - ты побаиваешься интернета и всех этих виртуальных миров. Ты побаиваешься этой непонятной виртуальной реальности. Но мама тебе обязательно откроет журнал и даст почитать.
Так вот, я хочу сказать. У вас с мамой получились не самые плохие дети. Мы с братом набивали много шишек. И продолжаем набивать, нас по-прежнему швыряет и мотает во все стороны, но мы состоялись.
И мы знаем, что что бы ни случилось, у нас есть, куда вернуться. Есть место, где нас любят безусловно. Не за достижения и нули на счетах, не за потери и их отсутствие. За то, что мы есть.
Рухнут к чертовой матери эти бизнесы, уйдут друзья, наступят черные времена, но мы все равно будем не одни. Потому что у нас есть вы с мамой.
Тому, какой я стала, я очень во многом обязана именно тебе.
Чет сижу реву. Сложные у меня отношения с родителями. И я сама себе этим сложности придумала большей частью.
Посмотрела статистику. Если вы семья из двух работающих людей, имеющих некоторое количество детей, то: заработать на хату в Москоу займет 20 лет, где-нибудь в Сибири - 15. заработать на хату в Нью-Йорке - 6,5.
А если учесть, что мне все равно придется на что-нибудь зарабатывать, потому что не могу же я все время жить в общаге. То ей богу проще выучить язык, набить руку на портретиках и съебаться к едрене фене.
Чую, что я таки много добьюсь в жизни. Потому что не охота мне чего-то при уральских морозах куковать на помойке.
Вот когда ты убился в хлам, пытаясь придумать крутой стиль. Вылизал картинку до блеска. Вроде удовлетворен, правда думаешь, что чего-то не хватает. Так вот тогда, ты открываешь порнушную картинку под кодовым называеним "жопка кверху", и в два мазка черной краской рисуешь ее... И этот момент - это самый противный момент во всей этой истории... Потому что ты видишь: вот он - крутой стиль! И тебе придется закрывать релксовую картинищу, и идти обратно к вылизанной и пытаться повторить эти два гениальных мазка черной краски. Причем ты заранее знаешь, что у тебя нихера не получится...
Все самое лучшее приходит к нам на салфеточках. В то мгновенье, когда отпускаем себя и перестаем чахнуть над ошибками. На тех попавшихся под руку огрызках, которые мы планируем выкинуть после трехсекундных почеркушек.
Рисую Шварцнеггера. Сидит такой, улыбается. А у самого морщинки всякие на лице. Сердце защемило, как представила, что наступит день, когда скажут о его смерти. Вот ты рос, рос, взрослел, смотрел в детстве терминатора, потом в юности неудержимыми ностальгировал, а тут вдруг раз и нету... Прикиньте, в новостях. И сразу захочется пересмотреть всего терминатора.
Эт рожа, вполне себе самостоятельная меня завораживает. Ощущение, что этот наркоша пырится тебе прямо в лицо.
А вообще я Стайлза так начинала рисовать. Собственно Стайлз Стилински из Тинвульфа собственной персоной. Причем не просто Стайлза, а подарочного к фику ИндианыДжонса Резирешн. Вот
Страшно подумать 2 часа вместо 10 минут карандашного наброска. Детка любит внимание оказывается.
НУ почему я не умею рисовать наброски?!!! Че проще взял карандашик, срисовал быстро фоточку Шерлока и выложил. И будет тебе куча любящих фанатов благодарна. Так нет же, создала файл, положила рядом фоточку, подумала, счас я за десять минут чего-то нафигачу красивое и уже полчаса раскаладываю по тонам кожу. Нахера спрашивается?!!!
я таки прусь с этой картинки. Залипаю на раз два как встречу. И сижу туплю. Пожалуй эта единственная картинка в мире, которая заставляет меня ее хотеть. Прям хотеть-хотеть.
Что за человечище я тут у себя в подписчиках увидела!! Я ж раз десять страницу обновила, думала показалось!!! Это же тот самый человечище, из-за которого я себе планшет купила. Потому что вдохновляет же человечище этот. Все пожалуй. я закончила. кхе-кхе. Привет, anndr
А давай я тебе в подарок картинку зафигачу? А то же года три меня уже радуешь. А то я-то тебя нет. Назови пожелания
вот бы ко мне еще агли пришол... я бы вообще сдохла.
Да, дневник бумажный мне вести куда как проще, чем этот. Меня завораживает медленное скользящее появление слов. Держишь в руках какой-то удивительный инструмент. Немного манипуляций и чернила застывают на бумаге твоими мыслями. Мне нравится чувствовать мягкою шероховатость бумаги. И слова текут из меня свободно. Легко. Вот как сейчас, когда я воскресила в памяти эти ощущения. Скорость скольжения ручки - это совершенная скорость.Именно в таком же темпе рождаются в моей голове красивые предложения. Я наливаю в них до краев метафор и определений. И получается неспешное повествование, перечитывать которое потом одно удовольствие.
Я дышу медленнее в это время. Я погружаюсь в волшебство. Вспоминаю, что мир - удивительное место. Ну правда ведь! Где-то глубоко во мне, рядом с мыслями о дневнике и детстве, лежат мысли о "секрете". И вспоминаю зеленую лампу, которая стояла прямо на последней парте, темноту, которая царила в классе рано утром, притихших одноклассников, и великую тайну века, которую нам открывал (хих) телевизор. Вот и сейчас эта большая тайна живет во мне, дышит со мной. Но я вспоминаю о ней, только когда пишу дневник. В остальное время я живу по другим законам, по чужим законам, чужой реальности. Реальности каких-то взрослых людей, которые не верят в магию и волшебство.
Я вспомнила, что сейчас над головой, чуть выше потолка огромное темное звездное небо. Готовое исполнить все желания. Это воодушевляет и заставляет улыбаться.
Я не бросила рисунок. У меня сейчас в работе серия рисунков, таких серьезных для меня. И я их не бросаю. Рисую медленно, но просто сажусь и начинаю поправлять то, что бросается в глаза. И потом отрываюсь часика через четыре. А у меня уже такой здоровущий прогресс. Но мне еще много рисовать там предстоит.
Я обманула свою собственную натуру. Я открываю сразу три холста. И когда мне хочется бросить, пойти посмотреть избранное, послушать музыку, посмотреть почту, или просто бросить - я начинаю рисовать в другом рисуночке. Я рада.
Я всерьез решила жить в Нью-Йорке. Меня манит этот город. Очень. Когда я вижу его на фотографиях или видео, даже мельком, у меня внури разливается огромное розовое море сиропа. Меня тянет улыбаться. И я ощущаю себя также как, когда пишу дневники. Также, словно открыла большой бабушкин тяжелый сундук и роюсь в сокровищах... Я хочу там жить. Я хочу жить в Нью-Йорке. Я хочу знать, что вокруг огроменная толпища народу, и здоровенные небоскребы. Я хочу кушать коричную булочку в кафешке и знать, что сверху над этим зданием возвышаются небоскребы.
На самом деле я часто воображаю. Мне не хватает общения, и я придумываю его. Разговариваю шепотом, про себя, любую свободную минутку, большую часть дня, с героями книг и фильмов, с собственными персонажами. Проживаю в своей голове жизнь так, как хочу ее прожить. Я говорила об этом только двум девушкам на свете. И как оказалось, что люди не всегда нас любят так сильно, насколько мы думаем. Ну понятно, что одна восприняла так, что я поверила в то, что я нормальная. А вот вторая несмотря на ободряющую мину, заставила думать, что я идиотка.
Мне всерьез надо писать книги. Потому что я всегда-всегда, когда не говорю с людьми вокруг, то говорю в своей голове. У меня огромная куча сюжетов. Надо их записывать что ли... И кругом в гороскопах написано, что я легко обращаюсь со словами и таки напишу книги... Я верю, что смогу. Но боюсь, что кто-то скажет, что я слишком уж раскатала губу.
Так вот насчет реальности. Пару раз, вот например, когда я сидела в кафешке и ела булочку с корицей. И смотрела прозрачный потолок, за которым было небо. Я позволила таки себе представить, что вокруг действительно стоят небоскребы. И мне стало безумно хорошо. Очень очень. Я до сих пор помню это ощущение так четко, как не помню и более радостные свои воспоминания...
Если вы учите английский по фильмам, то начинайте с боевиков. Очень простые диалоги. И я поняла 90% текста. Было здорово, сидеть, смотреть как герой твоего детства - крепкий орешек - сбивает машиной вертолет и пересказывать маме о чем они там трепятся... Я просто горжусь собой. А сейчас пересматриваю криминальное чтиво второй раз. Уже без русского текста. Дрочу на то, как они говорят этот "foot massage". Безумно эротично.
А еще по ночам, во сне я готовлю. Яичницу в основном. Глазунью. С жидким вкуснющим желтком и белком - сопельками. Пихаю туда обязательно лучок жареный, и картошку пюре... Прелесть. Вкуснотища.
Жизнь вообще вкусная штука. Надо лишь забыть правила и наслаждаться. Все плохое - хорошо, а хорошее - плохо.
Ай нимагу!! Ну какже он все таки *закапала клавиатуру слюнями* Я конечно знала, что у Дизеля такой голос низкий, но что прям ТАКООООООООООООООООООООООЙ!!!! Пойду что ли фильмочки с ним скачаю с сабами... пачимуунашихактеровнеттакойфигурыитакихголосов.одиннещасныххудойидохлыйбезруков.воткакегопродолжатьлюбитьопосляриддика?!!!