— Комплекс неполноценности. То есть очень странное сочетание: с одной стороны, мы — великая нация…
— В чем великая?
— Ну мы — великая. У нас литература — одна из самых великих в мире, никто с этим спорить не будет. У нас музыка — одна из величайших в мире, никто с этим спорить не будет. У нас выдающиеся ученые были, которые сделали потрясающие открытия, — и Тимирязев, и Павлов, и кто хотите. Мы первые в космосе были. В конце концов, не важно, каким путем, но все-таки мы победили Гитлера, а не кто-нибудь еще. Именно на нас легла эта совершенно невероятная по тяжести вещь. И мы это сделали. А в конце концов, посмотрите, в ХХ веке что такое Россия? Да, много ужасного, страшного, но именно в соответствии с нашим масштабом. Ну не говоря о том, что, конечно, очень большая страна. Это с одной стороны.
А с другой стороны, ощущение, что мы все время уступаем: это у нас не так, то у нас не так, нас как-то побаиваются, нас как-то не признают. У нас сочетание идолопоклонства, с одной стороны, и наглого чувства превосходства, с другой стороны. Это целый комплекс таких вещей. Причем, наверное, корни надо искать в очень давние времена.
Вот почему в России не было Ренессанса, почему не было Возрождения? Потому, что было татарское иго. А ведь в Западной Европе Ренессанс — это создание новых наций, это новый взгляд на все, это избавление от темных веков и от всего. А что в России-то в это время было? 250—300 лет этого давления, абсолютно неевропейского. А потом она уходит из этого состояния, и начинают приезжать торговаться всякие там купцы, и они не понимают, что они видят. Их сразу куда-то подальше уводят, для них строят особое место — Немецкая слобода, чтобы они, не дай бог, не заражали русский народ. А немецкая почему? Потому, что они немцы. А немцы — это значит что? Немые они, немые, потому что не говорят по-русски. Раз не говоришь по-русски, значит, немой. Их оттуда не выпускают, только в сопровождении стражи, и туда русских не пускают. Что это за страна такая? Уже тогда это возникает.
Плюс православие. Православие такое агрессивное, Третий Рим, четвертому не быть, не бывать! Чувство опять особой миссии. Народ-богоносец! Особый путь! Все это вместе взятое. Мы другие. А что, у французов не особый путь? Или у финнов? Я не знаю, у кого не особый-то? А вот нет! Это немножко похоже, чуть-чуть, на Израиль. Народ, так сказать, божьи избранники. Тоже есть комплексы, кстати говоря.
— Но там гонимость народа.
— Там гонимость, конечно. Но тоже это выделение — как особый, как избранный богом. Ну ладно, оставим их в покое. Но вот здесь это явно. Так что это комплексы, которые очень странные. Еще зачастую неприязнь к себе. Слушайте разговор: «Мы этим летом отдыхали в таком шикарном месте, там ни одного русского нет, представляете, как здорово!» Да, я вот представляю, как американец говорит своим американским друзьям: «Знаешь, мы отдыхали в таком шикарном месте, там нет американцев». Этого не может быть вообще. Так что это такое? Мы и этих ненавидим почему-то, и себя сильно не любим. Вот вам и комплекс. Это же прямо пойди к психиатру, это надо анализировать всё.
www.novayagazeta.ru/politics/58577.html